Место дислокации третьего батальона пехотного полка Лефевра представляло собой живописную возвышенность в излучине реки. Внизу, у моста располагались блокпосты, затем, на остове старого виноградника сушилось на солнце исподнее пехотинцев второй роты, а еще выше, на hauteur stratégique* под сенью развесистой яблони, чьи ветви в начале сентября гнулись под тяжестью яблок, капитан Кламаржен посвящал своего нового лейтенанта в теоретически азы производства яблочного самогона.
Своего прошлого лейтенанта Поль-Огюст потерял неделю назад под Лигницем в боях с Блюхером. И, как водится, сразу подал рапорт о производстве в лейтенанты самого толкового из своих унтеров. Рапорт отклонили, проинформировав капитана о том, что нынче не те времена, чтобы в фельдмаршалы производили прямо на поле боя. Все же полковник Лефевр местами порядочная скотина, и вот не даром не видать ему генеральских эполет!
Вместо покойника Демье в роту прислали новобранца, зеленого, как эти самые яблоки на яблоне. Надо сказать, что в последний год пополнение в пехоте сильно помолодело, у Поля Кламаржена складывалось впечатление, что все французские мужчины уже встали под ружье, очередь за подростками. Что ж, французам не привыкать. Он сам когда-то ушел на войну в 12 лет.
Возвращаясь к теме яблок, капитан Кламаржен был бретонцем, а Бретань – земля вереска и яблонь. Больших яблочных пирогов, яблочного сидра и яблочного кальвадоса. Поль-Огюст питал к яблокам самую нежную любовь, и не забывал напоминать, что когда ему вышибут-таки мозги, похоронить его нужно обязательно под яблоней. Впрочем, не смотря на столь трогательную заботу о месте погребения, четыре сабельных и три штыковых отметины на жилистом мускулистом теле, умирать капитан не собирался, а как раз наоборот, отличался изрядной живучестью. 
- Лично меня интересует, что мы будем жрать, когда яблоки закончатся? – вступил в разговор Жанно, тот самый унтер, которому так и не суждено было стать лейтенантом. Уроженец Гаскони, мастью, профилем и повадками он больше всего напоминал всклокоченную ворону. Но слыл отчаянным рубакой и славным парнем.
Поль пожал плечами.
- Последняя компания merde**, снабжение merde, интенданты воруют, новобранцы merde… К вам лейтенант, это не относится, - напоследок великодушно соврал он.   
Тем временем на проселке, повторяющем изгиб реки и упирающемся прямиком во «французский» мост, показалось облачко пыли, а вскоре в его клубах замелькали яркие околыщки гвардейских киверов. С яблочного холма, что ни говори, открывался отличный обзор окрестностей.
- Гвардейский эскорт, - пробормотал Жанно, проследив за направлением взгляда своего командира. – Не иначе, какая-то важная шишка.
С гораздо большей радостью Кламаржен лицезрел бы не «важную шишку» из штабных, а фуражиров с провиантом. Но увы и ах.
- Поеду, встречу, - вздохнул офицер, оправляя мундир и опуская ладонь на луку седла. Лошадь капитана, подобно ее хозяину, обожала яблоки, и потому паслась прямиком под яблоней. Он пустил сытую кобылу рысью, под горку она неслась легко и с удовольствием, солнце светило ярко и почти еще по-летнему, ветер ласково обдувал лицо Кламаржена и хотелось верить, что в этом умиротворенном краю и на всем белом свете не было и нет никой войны и смерти.
---------------------------------------

*стратегическая высота
**дерьмо

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-05-20 10:07:23)

- Браво, капитан, - прищурился чиновник. - Достойный ответ.
Об императоре Бонапарте, прямо как о покойниках, стоило говорить либо хорошо, либо ничего. В противном случае можно было свести неприятно-близкое знакомство с ведомством господина Фуше, или и вовсе загреметь под трибунал. Поль-Огюст, впрочем, восхищался Наполеоном совершенно искренне. Так повелось, что корсиканца недолюбливали штатские. Солдаты боготворили своего полководца практически поголовно.
Неудивительно, что интендант отыскал в словах капитана тот смысл, который сам Кламаржен в них не вкладывал. Как говорится, не дай вам Бог в неподходящий момент показаться умнее, чем вы есть на самом деле.
- Значит, вам двадцать шесть, - произведя в уме нехитрый подсчет, резюмировал Лебо. – Для повышения не хватает выслуги…
«Да, лет эдак восемь»
- …Но во время активных боевых действий, как мы оба знаем, на возраст и выслугу часто закрывают глаза…
«А вот это расскажите моему полковнику…»
Лефевр тщетно дожидался от императора генеральского чина, и младшие офицеры потихоньку судачили о том, что он никогда его не получит. Слишком стар.
- Вы верите в свою счастливую звезду, капитан Кламаржен?
«Я чувствую, что вы собираетесь макнуть меня в merde по самую макушку!»
Они миновали второй ряд постов, на этот раз на подступах к штабу полка, и обмен паролями с караульными позволил Полю не отвечать на вопросы, которые решительно перестали ему нравиться.
Интендант – он ведь торговец, торгаш. Этот Лебо сейчас торгуется с ним. Только вот по какому поводу торги?
- У меня с собой патент на чин майора, - внезапно понизив голос, доверительно сообщил чиновник. – Подписанный лично принцем Эженом. Нужно только вписать имя и поставить дату. Что вы об этом думаете, капитан?
Кламаржен так резко натянул повод, что кобыла его громко и возмущенно всхрапнула.
«Что взамен вы потребуете что-то такое, о чем неловко говорить вслух, господин Лебо».
Не то, чтоб он не хотел мараться. Все же Поль-Огюст был солдатом, солдат исполняет приказы, а приказы… бывают всякие. Скорее не хотел оказаться в когорте счастливчиков, родившихся с золотой ложкой во рту. Они покупают чины и мундиры с позументом, а потом, бледнея, бегут прочь от визга картечи, а солдаты плюют им в спину.
- Приготовьтесь, дети, сейчас из рукава вылетит птичка, - пробормотал офицер.
- Что? – не понял Лебо. 
- Я думаю, что мои эполеты дожидаются меня на австрийских штыках, а не в обозе, господин интендант, - прояснил свою мысль Кламаржен. – Благодарю за занимательную беседу. Мы на месте, и я перепоручаю вас адъютанту полковника.
…
- Гонористый болван, - интендант сквозь зубы озвучил итог сделки в спину удаляющемуся капитану. – Но если не найдется никого другого…

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-05-21 08:44:24)

- Вы получили свой приказ, капитан, - резюмировал майор Ришар. - Исполняйте. Только будьте, черт возьми, осторожнее, - добавил он после многозначительной паузы, но зато тоном куда более дружеским, уже не как старший офицер, а как старший товарищ. А потом уже совсем тихо, передавая Полю-Огюсту карту, предупредил:
- И с Лебо тоже.
- Интенданты нынче страшнее австрийцев? – натянуто усмехнулся Кламаржен, но предупреждению Ришара поверил сразу и безоговорочно. 
- Видите ли, если, во время вашей совместной прогулки, господин Лебо будет отдавать вам распоряжения… Вам придется исполнять их, капитан. И это тоже приказ.
- То есть как? Какие еще распоряжения? – А вот это уже Полю-Огюсту не понравилось категорически. - Кто командует вылазкой, этот штабной слизняк или я?
- Вы. Тактические задачи решаете вы.
- Ну хоть на том спасибо.
Оценив откровенность майора, Кламаржен решил более не усложнять своему командиру жизнь.

Лебо наблюдал за тихим разговором двух мужчин в форме с едва заметной ироничной улыбкой на губах. Ирония по мнению чиновника заключалась в том, что любой, даже самый блестящий офицер, герой, бесстрашно глядящий в лицо смерти, при этом напрочь лишен свободы воли системой армейской иерархии. Солдат исполняет приказ. Не обдумывает, не оспаривает. Выполняет. Все они – несчастные заложники красивых фраз и понятий, вроде офицерской чести, присяги, воинского долга. Выдуманных по мнению интенданта исключительно для того, чтобы держать в узде идеалистов вроде Кламаржена. Тогда как он, Марсель Лебо, легко обернет самое неприятное распоряжение своего начальства себе на выгоду. Именно он – по-настоящему свободный человек.

* * *

Через три четверти часа вторая и третья рота выступили из лагеря слаженно топающей в ногу колонной из двух сотен пехотинцев. Во главе колонны по обыкновению ехали верховые офицеры: сам капитан Кламаржен, лейтенанты и младшие лейтенанты обеих рот, два сержант-майора и квартирмейстеры.
Остальные сержанты и капралы на марше находились среди солдат. Присоединившийся к авангарду Лебо был вынужден признать, что, не смотря на его недавние нелестные рассуждения об армии, уверенно идущая в ногу пехота производит впечатление. Тем более, когда это лучшая пехота в мире.
Капитан Кламаржен, в своем высоком кивере с имперским орлом, с золотым эполетом, в белых замшевых лосинах, до блеска начищенных сапогах, и верхом на округлившейся на яблочной диете кобыле являл собой достойный образчик офицера «лучшей пехоты в мире». И только если очень внимательного присматриваться, можно было заметить, что лосины уже не так белы, как на парадах после Аустерлица, мундир пережил изрядное число штопок, а молодое лицо французского офицера осунулось от усталости.

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-05-23 04:08:50)

- Лейтенант Ланвен, я собираюсь изменить порядок следования колонны, - окликнул капитан Кламаржен своего офицера-новобранца. – Как вы полагаете, как именно?
Анри Ланвену недавно исполнилось девятнадцать. Он прибыл в полк прямиком из офицерской школы и еще, как говорится, пороху не нюхал. Милый и ухоженный мальчик из хорошей семьи, в кадеты его определили четыре года назад, в 1809, как раз тогда, когда все европейские знамена повержено склонялись к ногам императорской пехоты, и быть военным считалось самым почетным делом для мужчины. Теперь наступили другие времена. Милым и ухоженным мальчикам несладко приходится…
Полю-Огюсту не хватало покойника Демье, человека, на которого он мог положиться. В чужой стране, на затянувшейся войне капитану нужен был помощник, а не подопечный.
Молодой миловидный лейтенант медлил с ответом, за спиной Кламаржена послышался ехидный шепоток про пеленки, - солдаты за словом в рот не полезут, паскудники. И капитан сдался.
- Ну, хорошо, первый и второй взвод перестройте в цепь так, как выстраивают полковых вольтижеров. Пусть прикрывают фланги, - распорядился он, страдальчески сдерживая зевок.
- Не похоже, чтобы по этой дороге двигались воинские части, - заметил капрал Жанно, внимательно разглядывая землю и пожухлую траву. Кламаржену не приходилось сомневаться в словах сообразительного гасконца, он и сам прекрасно знал, что людям свойственно оставлять следы, а другие люди, иногда, умеют читать эти следы, как раскрытую книгу.
- Пусть парень учится командовать, пока есть такая возможность. Если он в разгар боя начнет плакать и звать мамочку, нам всем несладко придется.
- Я б не отказался поближе познакомиться с его мамочкой, - Жанно плотоядно сверкнул белозубой улыбкой. – Или с какой-нибудь покладистой дочерью мельника. Которая раздобрела на сдобе.
Гасконец многозначительно кивнул на ветряк.
- Все мельники – колдуны, а их дочки – ведьмы, - усмехнулся в ответ Поль-Огюст. Ведь он был бретонцем, а Бретань – колыбель страшных сказок. – Но, ладно, заглянем и туда на огонек.
Дорога вела французов прямиком к мельнице. Сдобой там вряд ли угостят, но колодец обязательно найдется.

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-05-30 06:59:42)

Немецкий капитана Кламаржена составляли в основном те слова, которых он успел нахвататься от местных шлюх. Для светской беседы этот словарный запас не годился, для несветской тоже: проще безо всяких разговоров в челюсть врезать. Однако тревожное «вартен, битте» Поль-Огюст определенно где-то слышал.
Ну да, в самом деле, вот так все взяли, и вартен. Все две сотни человек. Люди без мундиров – люди странные.
- Лейтенант Ланвен!
У «милого и ухоженного мальчика» Ланвена, если капитана не подводила память, в сопроводительных письмах из офицерской школы было упомянуто, что тот что-то там лепечет на языке Шиллера. Так пускай прокатится и применит свои знания на практике.
- Будьте любезны, расспросите месье, есть ли в окрестностях колодцы, и в каком они состоянии, - распорядился Поль-Огюст.
Вопрос далеко не праздный. Прогулявшись по пустынным полям, его люди «нагуляли» жажду. Можно, конечно, и из реки напиться, но зависимость между питьем из рек и дизентерией, косящей полки не хуже картечи, уже начали прослеживать.

Останавливать марш своей пехоты Кламаржен не собирался. Так что лейтенанту Ланвену пришлось пришпорить коня, чтобы обогнать солдат и оказаться подле фермера раньше, чем в грудь бедолаги упрутся французские штыки.
- Говорить. Я вас слушать. – Обороты чужой речи давались Анри с трудом. Но он ни мгновения не сомневался в том, что очень горько пожалеет, если не сумеет дОлжным образом выполнить приказ своего капитана. - Что вам нужно?

- Вы показывать нам брод через река? – Уточнил лейтенант, в свою очередь оглядываясь. – И как далеко идти в обход?
Для пехоты наличие или отсутствие моста – не такая уж большая беда. Солдаты – люди неприхотливые, справить переправу – дело нехитрое. Ланвен даже не знал в сущности, нужно ли им переправляться на другой берег. Пускай капитан решает. Или тот мрачный штатский тип, что едет в авангарде. Или они оба.
- Мне было приказано узнать, есть ли на вашей ферма хороший колодец, - припомнил Анри распоряжения Поля-Огюста. – Это ваш дом? Вы там жить? Мы вычерпать у вас весь вода, - честно предупредил француз, хотя и так понятно было, что две сотни мужчин не спасти от жажды парой ведер.
- А еще вы должны сказать мне, куда вы ездить по ваш поломанный мост. Что привозить. И что видеть по дорога.
А то чем черт не шутит, сунешься на переправу, и попадешь прямиком под обстрел.
В воображении лейтенанта Ланвена рисовались картины эпичные и героические, с ним, Анри, на переднем плане. Но одно дело запомниться солдатам верхом на лихом коне и со штандартом в руках, а другое – посреди брода, мокрым и растерянным, так что, даже не поймешь, в реке ты намок или от страха перед врагом обмочился.

Лейтенант удивленно захлопал глазами.
Этот фермер серьезно полагает, что две французские роты должны обойти его дом десятой дорогой и искать где-то в полях старый колодец только потому, что у этого шваба, видите ли, семья? Да кому она вообще сдалась, его семья?
К тому же это местный трудяга совершенно некстати стал строить гипотезы о том, куда направляются французы. Многие знания – многие печали, как говаривали древние мудрецы. Если, - вдруг, - черти занесут в эти края их противников, он чего доброго тут же отчитается им о своих предположениях.
Поморщившись от этой мысли, Ланвен пришпорил коня и помчался отчитываться пред капитаном Кламарженом.   

Поль-Огюст с кислой миной задрал голову, пялясь на солнце. Для привала было еще рановато, для купания в реке – совершенно не было настроения.
- Поворачиваем к ферме, - распорядился он. – Третий взвод сообразит, чего пожрать. Четвертый выдвинется вперед и проверит состояние моста, Жанно, ты с ними пройдешься. Если там не все рухнуло в тартары, а пару досок проломилось, просто починим, плевое дело. Парни у нас на все руки.
- А доски? – хмыкнул гасконец, примерно уже предполагая ответ.
- Во-он там я вижу замечательный сарай, - Кламаржен весело махнул рукой в сторону невезучей фермы. - Так что если у хозяина не найдется ничего получше, разберем его.
- Вы потратите несколько часов на всю эту возню, капитан, - неожиданно подал голос Лебо. – Не слишком ли щедрый подарок голодранцам?
- Ничуть. Мост – стратегический объект, - снизошел до пояснений Поль-Огюст. – А вдруг нам придется отступать по этой же дороге? А вдруг под огнем неприятеля? Нет  более беззащитного солдата, чем тот, что перебирается вброд через реку. К тому же у полковника Лефевра подагра, - иронично пооткровенничал капитан напоследок. – Если полк решит выдвинуться следом за нами к городу… Как бишь он называется... Мой драгоценный полковник не замочит ножек. Компрене?
И две сотни фрнцузов, вдохновленные мыслью о биваке, а так же о «пожрать», не будем забывать об этом немаловажном факте, развернулись именно туда, откуда местный фермер тщетно надеялся их отвадить.

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-06-04 01:09:08)

- Город?
Французский незнакомки был очень плох, но он все же был. Ну, слава богу. Потому что уступать своему лейтенанту право на беседу с этим милым созданием Кламаржену не хотелось. Обойдется.
Если верить карте, до города было далековато, но кто их знает, этих швабов, как далеко у них принято ходить в гости.
Поля-Огюста тянуло на великодушие. Причина была проста: приятнее всего демонстрировать учтивость хорошеньким девушкам. Особенно когда с хорошенькими девушками встречаешься нечасто. Маркитантки не в счет, это «полковая собственность». Шлюхи тоже не в счет, да и где они, вокруг сплошь поля, фермы и перепуганные крестьяне.
Кламаржен пустил лошадь шагом, неотступно следуя за детьми. Он явно не намерен был их отпускать.
- Мадемуазель, на дорогах нынче небезопасно, - сообщил он Ангелине, сверху вниз поглядывая на белокурую макушку девушки и ее точеные плечи. – Мы как раз направляемся в город, какое совпадение. Мы вас проводим.
«Вернее сказать, вы за нами последуете, а потом на месте разберемся».
И совершенно неважно было, что ему ответят. Потому что капитан не собирался принимать отказа. Наоборот, он размышлял о том, как поскорее убраться с поля обратно на дорогу. И, разумеется, вместе с девушкой и мальчиком, которым ему вздумалось оказать покровительство.
Поэтому в конечном итоге Поль-Огюст предпочел спешиться и преградить Ангелине и ее брату путь.
- Если мальчик устал, он может прокатиться верхом, - предложил француз.
Поистине, на какие только ухищрения не пойдешь ради тонкой девичьей талии и голубых глаз.

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-06-15 22:06:03)

Тут в дело вмешался фатум. Судьба, которую французы ласково называют Fatalité и полагают капризной и ветреной, как истинная женщина. Обморок мадемуазель Ангелины, безусловно, спас лорда Николаса и прочих оставленных в экипажах спутников Скавронских от возможного далеко не дружелюбного интереса французов. До той поры, пока они сами себя не проявят.
Этот же обморок окончательно вверял собственную судьбу девушки и ее брата в руки капитана Кламаржена. 
«В руки» в самом прямом смысле этого слова.
Когда хорошенькая блондинка внезапно побледнела и начала оседать на землю, Полю-Огюсту, мысленно подготовившемуся уже к долгой осаде и прикидывающему, как бы соблазнить мальчишку перспективой прокатиться в настоящем седле на настоящем скакуне, пришлось проявить чудеса ловкости вместо чудес красноречия. Но, как говорится, плох тот офицер, который не сможет вовремя подхватить падающую без чувств девицу.
- Мерде, - в сердцах пробормотал капитан. Не пристало, конечно, так выражаться ни при женщинах, ни при детях, но ребенок его явно не понимал, а девушка не слышала.
Француз совершенно не мог взять в толк, что ее так напугало. Да это было и неважно. Нежное создание оказалось в его объятьях, белокурая девичья головка доверчиво опустилась на эполет, пушистый локон щекотал щеку… И Кламаржен невольно подумал о том, что если перенести бедняжку куда-нибудь в тенек на опушку, то четверть часа солдаты вполне его подождут.

Две сотни мужчин между тем топали, совершенно не глядя под ноги: служивые пялились на своего командира. И стремительную сдачу бастионов хорошенькой немкой встретили одобрительным свистом.
«Раз свистите, то и полчаса подождете», -  тут же решил капитан, переводя взгляд со своего неожиданного, но такого желанного трофея, на опушку леса. С явным намерением присмотреть местечко поукромнее.
Куда там.
Из зарослей, совершенно некстати, выдвигался какой-то тип в штатском.

Отредактировано Поль-Огюст Кламаржен (2014-06-17 17:01:14)